Бродский не люблю людей: Я не люблю людей (отрывок из стихотворения «Натюрморт») — Бродский. Полный текст стихотворения — Я не люблю людей (отрывок из стихотворения «Натюрморт») |

Содержание

И Бродский стих «Натюрморт» 😢 о жизни и смерти — текст и анализ

Стих Иосифа Бродского, анализ Дмитрия Кубракова

Текст

Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.

Я сижу на скамье
в парке, глядя вослед
проходящей семье.
Мне опротивел свет.

Это январь. Зима
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма.
тогда я заговорю.

Пора. Я готов начать.
Неважно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.

О чем? О днях. о ночах.
Или же — ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о

людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как пи́сать на ветру.

Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.

Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.

Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.

Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них — и внутри нутра.

Внутри у предметов — пыль.
Прах. Древоточец-жук.
Стенки. Сухой мотыль.
Неудобно для рук.

Пыль. И включенный свет
только пыль озарит.
Даже если предмет
герметично закрыт.

Старый буфет извне
так же, как изнутри,
напоминает мне
Нотр-Дам де Пари.

В недрах буфета тьма.
Швабра, епитрахиль
пыль не сотрут. Сама
вещь, как правило, пыль

не тщится перебороть,
не напрягает бровь.
Ибо пыль — это плоть
времени; плоть и кровь.

Последнее время я
сплю среди бела дня.
Видимо, смерть моя
испытывает меня,

поднося, хоть дышу,
эеркало мне ко рту,-
как я переношу
небытие на свету.

Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лед.
Венозная синева
мрамором отдает.

Преподнося сюрприз
суммой своих углов
вещь выпадает из
миропорядка слов.

Вещь не стоит. И не
движется. Это — бред.
Вещь есть пространство, вне
коего вещи нет.

Вещь можно грохнуть, сжечь,
распотрошить, сломать.
Бросить. При этом вещь
не крикнет: «Ебёна мать!»

Дерево. Тень. Земля
под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.

Корни. Их переплет.
Камень, чей личный груз
освобождает от
данной системы уз.

Он неподвижен. Ни
сдвинуть, ни унести.
Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети.

Вещь. Коричневый цвет
вещи. Чей контур стерт.
Сумерки. Больше нет
ничего. Натюрморт.

Смерть придет и найдет
тело, чья гладь визит
смерти, точно приход
женщины, отразит.

Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее
будут твои глаза».

Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мертв или жив?

Он говорит в ответ:
— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.

1971 год.

😢 На фоне проблем со здоровьем и усталости от постоянного «внимания» КГБ, в 1971 году Иосиф Бродский пишет стихотворение «Натюрморт», в котором проводит философское сравнение жизни и смерти, живого и мертвого. Стих наполнен болью одиночество, в нём сквозят нотки отчаянья и благо, что поэт уехал из СССР через год после написания строк, иначе он мог бы и не выдержать сонма внешнего давления.

Жизнь и смерть глазами Бродского

Что есть жизнь человека, если он все равно рано или поздно умрет и все его творения пойдут прахом? Не есть ли жизнь только фон смерти, ибо первая коротка, а вторая бесконечна? Чем тогда живое лучше мертвого, если второе вечно, а первое сгорает за короткий срок?

👼 Эти и ряд других вопросов задает Иосиф Александрович в стихотворении «Натюрморт», само название которого переводится «мёртвая природа». Автор пытается разгадать вопросы бытия и найти в жизни хоть что-то, что поможет за неё зацепиться и отсрочить переход в вечное царствие смерти.

Разбираем строфы (коротко)

Лирический герой предстает нам в начале стихотворения уставшим и одиноким человеком, сидящим на скамье в парке и смотрящим на опротивевший свет глазами философа в творческом изгнании. Герой сам Бродский, который теряет в жизни опору и все больше думает о смерти, пытаясь заглянуть под её таинственную сутану.

Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз…

Он устал от людей и ему надоели неживые предметы – первые опасны, вторые холодны, впрочем, если заглянуть глубже, между ними не так и велика разница – они опротивели в равной степени.

На старте произведения герой не хочет говорить, он ждет, когда опротивеет тьма и тогда он перестанет молчать. Вот такая минута приходит и мысли стали ложиться на бумагу, чтобы кто-то их оценил, пусть потом и высморкался в черновик.

☝ Основная мысль второй части стиха – это бесплодность жизни, если все умрут и враз станут неживыми, то какой смысл в жизни – это так же бесплодно (жить), как пи́сать на ветру.

Это бесплодный труд.
Как пи́сать на ветру…

Третья часть ещё одно признание – признание в нелюбви к людям, в которых есть что-то противное разуму, а внешность большинства вызывает отторжение.

Далее мысль извивается ужом и приходит к выводу, что предметы лучше людей, ведь они нейтральны внешне, они не имеют в арсенале добра, но и не имеют зла. Внутри же их пыль, которая бесит руки, если им удается заглянуть внутрь предметов.

Внутри у предметов — пыль.
Прах. Древоточец-жук…

В качестве подтверждения теории предметов Бродский рассматривает старый буфет, напоминающий Нотр-Дам да Пари и снаружи, и внутри. В финале пятой части резюме –

Ибо пыль — это плоть
времени; плоть и кровь…

Часть №7 показывает связь смерти и автора строк, последний все чаще спит днём и проверяет свое дыхание зеркалом, чтобы убедиться, что сердце ещё зачем-то бьется. Тело холодеет, а вены на холодных бедрах похожи на мраморный разрез.

Ближе к финалу продолжается сравнение живого и мертвого, человека и окружающих его предметов с их узким миром и пространством внутри себя.

👼 В финальной части появляется образ Христа, прибитого к кресту, и его матери Марии, которая спрашивает у распятого – он сын или Бог, жив он или мертв? На это Христос отвечает, что живой он или мертвый разницы нет, все равно Бог он или Сын, важно только одно – он её.

— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет…

Вывод от филолога

👼 Главная тема стихотворения, написанного в жанре философской лирики, это неизбежность смерти и сравнение живого и мертвого, часто не в пользу первого. Стих состоит из 10 частей по три строфы, в каждой из них своя мысль и свой мини-сюжет, но все части связаны между собой.

Рифмовка перекрестная (нас – те – глаз – темноте), рифмы открытые и закрытые, женские и мужские.

Композиция развивается последовательно – от сидящего в парке на скамейке героя, через его рассуждение о людях и предметах до появления в сюжете Христа и матери его Марии.

💕 Усталость и одиночество Бродского хорошо просматриваются и в стихе «Набросок», который написан через год, в 1972 году, накануне эмиграции Иосифа Александровича из СССР. Рекомендуем прочесть, благо в этом произведении есть и толика юмора, загримированная в кружева мистики.

Читает И Бродский

ТОП русской поэзии

✔ Анна Ахматова

✔ Александр Блок

✔ Валерий Брюсов

✔ Иосиф Бродский

✔ Иван Бунин

✔ Константин Бальмонт

✔ Зинаида Гиппиус

✔ Николай Гумилёв

✔ Сергей Есенин

✔ Николай Заболоцкий

✔ Владимир Маяковский

✔ Осип Мандельштам

✔ Николай Некрасов

✔ Борис Пастернак

✔ Игорь Северянин

✔ Федор Тютчев

✔ Афанасий Фет

✔ Марина Цветаева

Далеко и близко — LiveJournal

Previous Entry | Next Entry

Святые люди. И ведь на них так надрачивали в Союзе. А они просто ненавидели страну где жили.

Ещё Проффера поразил звериный антикоммунизм в советской художественной среде, переходивший в человеконенавистничество. Так он описывает одни из таких посиделок с советской богемой:

«К сожалению, бóльшая часть вечера ушла на долгий и бесплодный спор о Вьетнаме. В течение нескольких следующих лет мы регулярно спорили с нашими русскими друзьями на эту тему, и они, как правило, не понимали нашей антивоенной позиции. Особенно горячился Андрей (Сергеев – поэт и друг Бродского): он утверждал, что очень глупо с нашей стороны не уничтожать коммунизм везде, где только можно. Именно этот аргумент нам обычно и доводилось слышать от наших охваченных милитаристским пылом оппонентов, причём не от каких-нибудь невежд, незнакомых с американской культурой и историей, а как раз наоборот, от тех, кто знал о ней больше других.

Худшим, что мы тогда услышали от Бродского, было следующее: мне жаль это говорить, я люблю людей, но вы должны отправиться туда (во Вьетнам) и сбросить на них водородную бомбу. «Это очень печально, но они же не люди», – добавил он.

Мы вспомнили студентов, которые подвергались насилию со стороны властей на съезде Демократической партии США в 1968 году, в Беркли и других местах. Андрей заявил, что так им и надо: мол, если студенты собираются на митинги и протестуют, то «они превращаются из студентов в политиков».
Типичным для этой линии поведения были и выпады против чернокожих борцов за свои права. Не так уж плохо они живут, говорил Андрей, чтобы всерьёз на что-то жаловаться. Один русский зэк попросил, чтобы его отправили жить в негритянское гетто. Нам не раз повторяли этот анекдот в доказательство того, что русским живется гораздо хуже, чем самым разнесчастным американским неграм.

Андрей заявил, что и свобода слова должна быть «не для всех». Андрей был очень расстроен нашей позицией и разорвал с нами отношения, решив, что у нас слишком уж левые взгляды».

«Не выходи из комнаты…» Иосифа Бродского

Перевод и предисловие Александры Берлиной

24 мая ^-го _, 2020 года Иосифу Бродскому исполнилось бы 80 лет. рискованный группы риска, что с его заядлым курением и историей сердечных приступов. Но ему больше нечего бояться, не на десятилетия. И все же: мы знаем, как бы он выглядел в маске.

Здесь:

Это произведение стрит-арта появилось в Санкт-Петербурге в апреле этого года; русскоязычный интернет изобилует подобными картинками. Это потому, что пятьдесят лет назад, в 19В 70-х — или, возможно, в 1969 году — Бродский написал стихотворение, которое не имеет названия и известно по первой строке: «Не выходи из своей комнаты» (или «комната», русское допускает оба прочтения). Сегодня она кажется пророческой — или особенно пронзительной, или остроумно ироничной, в зависимости от того, как вы ее читаете.

А показаний много. Стихотворение можно было бы принять за выражение солипсизма, будь то философская позиция или симптом разочарования и депрессии. Можно расценивать это как призыв к «внутренней эмиграции», серьезное наставление к крайней конфиденциальности или как раз наоборот — саркастическое предложение, подразумевающее, что нужно действительно выйти и что-то делать, возможно, даже бороться с системой. Призыв к уединению как способу не превратиться в стадное животное соответствует многим эссе Бродского; «Не выходи из своей комнаты…» таким образом связывается с другими стихами-предостережениями, такими как «Когда вы путешествуете по Азии». с уединением, мебелью и босса-новой (в моем варианте это переводится как «самба»). Более вероятно, как предполагает глава поместья Бродских Энн Кьельберг, это могло быть что-то среднее: ироничное стихотворение, нежный ответ друзьям Бродского, которые всегда говорили ему держаться подальше от шалостей: в конце концов, 19В 70 лет у него были серьезные проблемы с КГБ, что вскоре привело к его исключению.

Что мы можем сказать с какой-то степенью уверенности, так это то, что, как утверждает Игорь Пильщиков, стихотворение действительно имеет какое-то отношение к пандемии. Гонконгский грипп унес жизни нескольких миллионов человек по всему миру в период с 1968 по 1969 год. «Не выходи из своей комнаты…» всплыло только в 1990-е (вероятно, кто-то привез его из России, когда стало возможным путешествовать), и Бродский датировал его по памяти. Пильщиков предполагает, основываясь на параллелях с другими стихотворениями, что оно вполне могло быть написано в 1969 – и 1970 тоже достаточно близко. Это не значит, что Бродский писал карантинные инструкции, но пандемия, должно быть, в какой-то степени была у него на уме, когда он выбрал «вирус» в качестве последнего слова стихотворения — единственный осязаемый, хотя и микроскопический компонент в списке опасности, типично бродскианская антикульминация. Отсылки к пандемии появляются и в других местах современной русской поэзии, например, в «Гонконгском гриппе 69» Андрея Вознесенского. В то время как хронос и космос, вероятно, казались Бродскому более опасными, чем любой вирус, его «изолирующая поэма» настолько близка нам, насколько это возможно, что-то, что нужно читать, сохраняя безопасность или поправляясь. Ведь нет ничего лучше стихотворения Бродского для лечебного чтения.

– Александра Берлина

(без названия)

Не покидайте свою комнату. Это лучше не делать.
У тебя дешевые сигареты, так зачем тебе солнце?
Снаружи ничто не имеет смысла, счастье меньше всего.
Вы можете пойти в туалет, но избегайте холла.

Не выходить из комнаты. Не думайте вызывать такси.
Пространство состоит из холла и заканчивается дверью; его ось
изгибается, когда счетчик включен. Если придет твой тутси — до
она начинает болтать, раздеваться – выкинуть ее за дверь.

Не выходить из комнаты. Притворись простудой в голове.
Что может быть интереснее обоев, стула и кровати?
Зачем оставлять комнату, в которую вы вернетесь позже,
в лучшем случае без изменений, а скорее изуродованную?

Не выходить из комнаты. По радио может звучать джазовый номер
. Обнаженная, но в туфлях и пальто, станцуй самбу.
Запах капусты в зале заполняет все закоулки.
Ты написал так много слов; еще один будет слишком много.

Никогда не покидай свою комнату. Пусть никто, кроме номера
, не знает, как ты выглядишь. Incognito ergo sum,
, как субстанция, формирующая его форму, когда он испытывает отчаяние.
Не выходить из комнаты! Знаете, там не Франция.

Не будь идиотом! Быть тем, чем другие не могли быть.
Не выходить из комнаты! Пусть мебель составит вам компанию,
исчезнет, сольется со стеной, забаррикадирует вашу радужку
от хроноса, эроса, космоса, вируса.

Иосифа Бродского, 1969/1970

(впервые опубликовано в 1990 -х годах: сначала в журнале Novy MiR , затем в последней коллекции Бродски отредактировал себя: Peizazh S Navodnenerium: ландшафт с наводнением )

a Note:

‘Информировал свою форму’ является одновременно довольно дословным переводом и (весьма неудовлетворительной) заменой утерянного каламбура: оригинальная вторая строка гласит ‘Зачем тебе солнце ( солнце ), если ты куришь Шипка ?’ Оба Солнце и Шипка были марками болгарских сигарет. Я отказался от попыток вроде «Вы читаете The Guardian , зачем вам солнце?», Бродский был заядлым курильщиком из России, а не британским либералом.

Часть речи Иосифа Бродского

Я родился и вырос на Балтийском болоте

серо-цинковыми бурунами, которые всегда маршировали по

в двойках. Отсюда все рифмы, отсюда этот бледный плоский голос

что колышется между ними, как волосы, еще влажные,

если вообще будет трястись. С опорой на бледный локоть,

спираль выхватывает из них не гул моря

но хлопок холста, ставней, рук, чайника

на конфорке, кипение — наконец, металл чайки

плакать. Что удерживает сердца от фальши в этой плоской области

в том, что негде спрятаться и много места для обзора.

Только звук нуждается в эхе и боится его отсутствия.

Взгляд привык не оглядываться назад

Список некоторых наблюдений. В углу тепло.

Взгляд оставляет отпечаток на всем, на чем он остановился.

Вода — самая общедоступная форма стекла.

Человек страшнее своего скелета.

Зимний вечер в никуда с вином. Черный

крыльцо сопротивляется жестким атакам лозы.

Фиксируется на локте, объем корпуса

как обломки ледника, своего рода морена.

Через тысячелетие они, без сомнения, разоблачат

ископаемый двустворчатый моллюск, подпертый этой марлей

ткань, с принтом губ под принтом бахромы,

бормоча «Спокойной ночи» оконной петле.

Я узнаю этот ветер, бьющий по вялой траве

который подчиняется ему, как они подчинялись татарской массе.

Я узнаю этот лист, лежащий в придорожной грязи

как принц, обезображенный собственной кровью.

Размахивая мокрыми стрелами, летящими наискосок

щека деревянной избы в чужом краю,

осень говорит, как гуси своим летящим зовом,

слеза на лице. И пока я катаюсь

мои глаза к потолку, я воспеваю здесь

это не предвыборная кампания этого нетерпеливого человека

но произнесите свое казахское имя, которое до сих пор хранилось

в горле как пароль в Орду.

Синий рассвет в матовом стекле

вспоминает желтые фонари на заснеженном переулке,

обледенелые тропы, перекрестки, сугробы с обеих сторон,

тесная гардеробная в восточной части Европы.

«Ганнибал…» там гудит, изношенный мотор,

брусья в спортзале пахнут подмышками;

что касается той страшной доски, которую ты не смог разглядеть,

он остался таким же черным. И его обратная сторона тоже.

Серебристый иней преобразил звенящий колокол

в кристалл. Что касается всей этой параллели-

линейный материал, это оказалось правдой и костяком, действительно.

Не хочу вставать сейчас. И никогда не делал.

Ты забыл ту деревню затерявшуюся в рядах и рядах

болота в сосновом лесу без чучел

когда-либо стоять в садах: урожай того не стоит,

и на дорогах тоже только канавы и хворост.

Старая Настасья мертва, я так понимаю, и Пестерев тоже точно,

а если нет, то сидит пьяный в подвале или

делает что-то из изголовья нашей кровати:

калитка, скажем, или какой-нибудь сарай.

А зимой дрова рубят, и живут только репой,

и звезда мерцает от всего дыма в морозном небе,

и не невеста в ситце у окна, а серое пыльное ремесло,

плюс пустота, где когда-то мы любили.

В маленьком городке, из которого смерть растянулась над классом карта

булыжники блестят, как чешуя карпа,

на вековом каштане висят тающие свечи,

и чугунный лев тоскует по хорошей речи.

Сквозь сильно выстиранную бледную оконную сетку

извилистые гвоздики и кирхен иглы сочится;

трамвай гремит вдали, как в былые времена,

но на стадионе больше никто не выходит.

Настоящий конец войны — платьице милой блондинки

через хрупкую спинку венского кресла

пока летят гудящие крылатые серебряные пули,

унося жизни на юг, в середине июля.

Мюнхен

Что касается звезд, то они всегда горят.

То есть то появляются одни, то другие украшают чернильницу

сфера. Отсюда лучше всего смотреть на

здесь: хорошо в нерабочее время, моргает.

Небо выглядит лучше, когда они выключены.

Хотя с ними покорение космоса происходит быстрее.

Если вам не нужно переезжать

от голой веранды и скрипучей качалки.

Как сказал один пилот космического корабля, его лицо

наполовину утонул в тени, кажется там

нигде нет жизни, а задумчивый взгляд

нельзя опираться ни на одно из них.

Рядом с океаном, при свечах. Разрозненные фермы,

поля заросли щавелем, люцерной и клевером.

Ближе к ночи у тела, как у Шивы, вырастают дополнительные руки

страстно тянется к возлюбленному.

Мышь шуршит по траве. Сова падает.

Внезапно скрипящие стропила раздвигаются на секунду.

В деревянном городе крепче спишь,

так как вы мечтаете в эти дни только о том, что было.

Пахнет свежей рыбой. Профиль кресла

приклеивается к стене. Марля слишком мягкая, чтобы ее можно было набрать по номеру

.
малейший ветерок.. И луч луны между тем

поднимает волну, как скользящее одеяло.

Лаокоон дерева, отбрасывающего горную тяжесть

с плеч, обвивает их огромным

облако. С мыса дует ветер. Голос

высота звука, удерживая слова на струне смысла.

Дождь льет вниз; его веревки скручены в комки,

хлещут, как плечи купальщика, голые спины этих

холмы. Средиземное море шевелится вокруг пней с колоннадами

как соленый язык за сломанными зубами.

Сердце, хоть и одичало, все равно бьется за двоих.

Каждый хороший мальчик заслуживает того, чтобы пальцы показывали

что за пределами сегодняшнего дня всегда есть статичное то-

завтра, как теневое сказуемое субъекта.

Если что-то и заслуживает похвалы, так это, скорее всего, то, как

западный ветер становится восточным ветром, когда мерзлая ветка

качается влево, издавая свой скрипучий протест,

и твой кашель летит через Великие равнины в леса Дакоты.

В полдень, взвалив на плечо дробовик, стреляйте во что угодно

быть кроликом в снежных полях, чтобы снаряд

расширяет брешь между ручкой, из-за которой эти хромающие

неловкие линии и существо, оставляющее

настоящие следы в белом. Иногда головка комбайна

его существование с помощью руки, а не для получения дополнительных строк

но под чашечку льющейся мазни

их общего голоса. Как новый кентавр.

Всегда остается возможность — сдать

выйти на улицу, чья коричневая длина

успокоит глаз дверными проемами, стройная развилка

ив, лоскутные лужи, причём просто гуляет.

Волосы на моей тыкве развевает ветерок

а улица вдалеке, сужающаяся к букве V, это

как лицо к подбородку; и лающий щенок

вылетает из подворотни, как скомканная бумага.

Улица. Некоторые дома, скажем,

лучше других. Чтобы взять один предмет,

у некоторых более богатые окна. Более того, если вы сойдете с ума,

этого не произойдет, по крайней мере, внутри них.

… и когда произносится «будущее», рои мышей

вырваться из русского языка и отгрызть кусок

созревшей памяти, что вдвое больше

дырявый, как настоящий сыр.

После всех этих лет уже неважно, кто

или то, что стоит в углу, скрытое тяжелыми портьерами,

и твой разум звучит не серафическим «до»,

только их шорох.

Немецкий фашизм не новость по сравнению с английским.

Привет изаильским релокантам. Скоро бежать назад.

30 серебрянников для мудика